Методический журнал
Юридическая работа в кредитной организации

В 1601 г. английский суд рассмотрел дело, ставшее поворотным для всей последующей практики банкротства. Фермер по имени Пирс, предвидя взыскание долгов, «продал» свое стадо овец кредитору Туайну, но продолжал пасти их, стричь и пользоваться доходом — словно ничего не произошло. Суд признал сделку фиктивной, а саму передачу — обманом кредиторов. Этот случай вошел в историю под названием Twyne’s Case и дал начало целому ряду критериев, по которым суды до сих пор определяют: где благонамеренная сделка, а где — попытка скрыть активы. Прошли столетия, но проблемы остались прежними. В статье Сергея Будылина анализируется недавнее дело Верховного суда РФ, касающееся крупного благотворительного пожертвования, сделанного незадолго до банкротства. Сделка представлена как пожертвование в общественно полезных целях. Однако за внешней формой скрывается вопрос: было ли это пожертвование совершено во вред кредиторам? Верховный суд не нашел оснований для признания сделки недействительной, но позиция вызывает споры — особенно на фоне установленной связи между фондом-получателем и должником. И вновь, как в деле Пирса и Туайна, основное значение имеет не правовая форма, а подлинное намерение сторон. В этом номере мы хотим поговорить о таких границах — юридических, этических, практических. О пересмотре логики вознаграждения арбитражных управляющих (Владимир Растегаев), об оживлении нормы о «ничтожных и антисоциальных» сделках (Екатерина Шаньшерова), о новой роли прокурора в спорах о налогах (Айдар Султанов), а также о месте искусственного интеллекта в разрешении юридических конфликтов.

Верховный суд (ВС) РФ отменил судебные акты трех инстанций по громкому спору «Совкомбанк vs Citibank» на 24 млн долларов и отправил дело на новое рассмотрение. Коллегия впервые обозначила рамки, в которых можно пытаться взыскивать санкционные убытки с дочерних структур иностранных банков, но отказалась дать четкие «тесты» контроля и соучастия. Разбираемся, что это значит для споров о санкционных убытках и при каких условиях «дочки» все-таки отвечают за долги материнских структур.

В 2023 году Верховный суд РФ разрешил дело, в котором крупное благотворительное пожертвование, совершенное компанией незадолго до ее банкротства, оспаривалось как совершенное во вред кредиторам. Вопреки мнению нижестоящих судов, ВС РФ отказался признать пожертвование недействительным, сославшись на недоказанность субъективной недобросовестности благотворительного фонда, получившего деньги. Решение представляется довольно спорным, так как нижестоящие суды установили связанность фонда с должником.

Вопрос о том, сколько стоит труд арбитражного управляющего, стал одним из ключевых в современной практике банкротства. Верховный суд РФ предлагает новый подход: платить только за фактически оказанные услуги, пересматривая привычную модель процентного вознаграждения. В статье рассматриваются самые острые проблемы, связанные с таким подходом, его влияние на систему антикризисного управления и потенциальные риски для всех участников процедур несостоятельности.

Выдал доверенность — значит, уполномочил? Эта логика прочно укоренилась в судебной практике: представитель — это юридическое продолжение доверителя, и все, что он подписывает, считается выражением воли последнего. Но как быть, если представитель отрицает свою подпись, а сам доверитель вообще не знал о процессе? В статье разберем позицию ВС РФ, проанализируем риски для доверителей и представителей, а также зададим наиболее интересные вопросы по делу Ольге Плешановой (юридическая фирма «Инфралекс») и Тахмине Арабовой (АБ «Бартолиус»).

После Постановления КС РФ от 31.05.2023 № 28-П вопрос налога на прибыль при реализации имущества в банкротстве получил формальное решение. Но внереализационные доходы — новый источник правовой неопределенности. Суды пытаются провести границу между текущими и реестровыми требованиями, а управляющие — не допустить ошибок с фискальными последствиями.

Взыскание 12,9 млрд руб. с компании из группы IKEA в доход государства по ст. 169 ГК РФ — казуистика или сигнал к изменению судебного курса? Суды признали сделку по переводу денежных средств в адрес «недружественной» юрисдикции не просто ничтожной, а антисоциальной — с отказом от реституции в пользу фиска. Формально основание известно давно, но реальное применение такой меры всегда оставалось редкостью. Сейчас, на фоне санкционного давления и налоговых споров, ст. 169 ГК РФ может обрести новую практическую силу.

В данной статье мы решили сделать акцент на извлечении уроков из нашумевшего постановления Конституционного суда РФ. Вопреки распространенному мнению, Конституционный суд РФ не отменял срока исковой давности, он лишь констатировал наличие квалифицированного пробела законодателя. Каковы последствия для банков — разбираемся в статье.

Судебная практика продолжает уточнять границы действия залоговых механизмов. В данном обзоре — разъяснения по наиболее значимым вопросам: кому достанутся деньги от продажи ипотечного жилья, действует ли годичный срок для залога при аффилированности сторон и как суды устанавливают старшинство залогов.

Верховный суд РФ выпустил масштабный обзор практики по банкротным спорам. В нем сформулированы ключевые позиции: от субординации требований до возврата НДС и оценки корпоративных убытков. Обзор не привязан к конкретным делам, что делает его универсальным ориентиром для максимально широкого круга возможных ситуаций. В материале — подробный разбор наиболее значимых разъяснений.

Во II квартале 2025 г. ВС РФ сформулировал подходы к оценке добросовестности должника при завершении процедуры банкротства физического лица, указал, в какой валюте следует рассчитывать убытки по замещающей сделке, и разъяснил, может ли брокер нести ответственность за убытки, возникшие из-за несвоевременного исполнения заявки на покупку акций. Кроме того, суд рассмотрел спор между банком и клиентом о правомерности списания средств после операций конвертации по ошибочному курсу и подтвердил, что такие убытки не могут быть возложены на клиента.

Искусственный интеллект становится частью судебной инфраструктуры: от распознавания речи до помощи в подготовке решений. В этой статье мы проверяем, способен ли он пойти дальше — и самостоятельно разрешить юридический спор. На примере спора о субсидиарной ответственности мы сравним выводы нейросети с позицией ВС РФ и попробуем разобраться не только в потенциале технологий, но и в пределах их применимости.