Россия и глобальный кризис: сценарии развития очевидны

— Как Вы, Анатолий Геннадьевич, оцениваете общее состояние мировой финансовой системы в настоящее время?

— Общее состояние мировой системы очень тяжелое. Кризис, который разразился на глобальном рынке, по некоторым оценкам, может продлиться до четырех лет. Поэтому ожидается, что в ближайшее время будут происходить очень мощная перестройка и структурирование мировой финансовой и экономической систем. И в реструктуризации этого процесса каждая страна будет стремиться занять более крепкие позиции. У России тоже есть шанс сделать это. Если мы проведем модернизацию своего народного хозяйства, сделаем опору на развитие малого и среднего бизнеса и сможем уйти из-под зависимости от цен на энергоресурсы на внешних рынках, то есть от сырьевой экономики, то выйдем из полосы мирового кризиса окрепшими.

— Вы полагаете, что меры, предпринимаемые правительствами развитых стран в ответ на кризис, эффективны?

— Я считаю, что эти меры не затрагивают основ. В принципе они и не могут, очевидно, решить волнующие мир проблемы в условиях, когда многие не понимают, что происходит. Ссылки на то, что этот кризис финансовый, не вполне состоятельны. Кризис носит явно экономический характер. Во-первых, он определяется глубокими диспропорциями в реальном секторе мировой экономики. Во-вторых, он вызван, скажем так, асимметричным развитием экономик различных стран, возникновением новых экономических центров. И все это требует, образно говоря, некоего перемалывания.

Вполне понятно, что все происходящее в мире сегодня вскоре должно состыковаться по принципу сообщающихся сосудов. Что мы в итоге получим, об этом многие, я думаю, не знают. Хотя уже проглядывается верный посыл, что должны измениться функции наднациональных органов, международных финансовых институтов, таких как МВФ, Мировой Банк. Причем деятельность этих структур должна быть направлена не на то, чтобы помогать отдельным странам, а на поддержку малого, среднего бизнеса целевым назначением, может быть, даже минуя национальные государства.

Речь идет и о создании соответствующих правовых условий, и о конкретной финансовой поддержке через региональные банковские, финансовые институты, в том числе о финансировании инфраструктуры, которая бы позволяла малому и среднему бизнесу, да и крупному тоже, быстро развиваться. Одной из таких инфраструктур для всего мира, прежде всего для Европы и Азии, являлось бы строительство скоростных транспортных евро-азиатских магистралей, транспортных коридоров — автомобильных, железнодорожных, которые соединят Европу и Азию. И это дало бы мощный синергетический эффект для развития Европы и Азии и, естественно, России.

— Как последствия тех антикризисных решений, которые принимаются ныне во многих странах, могут отразиться на финансовых системах этих стран и мировой системе в целом?

— Пока я не вижу каких-то особо серьезных решений. Все наблюдаемые решения представляют собой скорее попытки минимизировать последствия финансового кризиса, не затронув фундаментальные основы развития мировой экономики.

— Вы могли бы прокомментировать странную на первый взгляд ситуацию вокруг курса доллара во всем мире? Вроде бы в США все не очень хорошо, уже техническая рецессия, а доллар на мировых рынках растет.

— Дело в том, я думаю, что в этом проявляется спекулятивное стремление инвесторов, правда, подкрепленное исторической практикой, — Америка при любых обстоятельствах всегда выполняла свои обязательства перед инвесторами, и ее государственные ценные бумаги достаточно надежны. Этот факт стимулирует инвесторов вкладывать деньги в американские ценные бумаги. Они с низкой доходностью, но с гарантированной возвратностью. Ну, и сам спрос на эти бумаги подстегивает, естественно, рост курса доллара, соответственно у многих представителей бизнеса появляется желание заработать на росте курса доллара. В результате образуется некий спекулятивный порыв у миллионов инвесторов заработать на росте курса доллара плюс вложить в какой-нибудь американский инструмент. Фактически формируется новый глобальный пузырь в виде долларовых финансовых инструментов, который обязательно лопнет, причем последствия могут быть самые чудовищные для владельцев этих долларовых инструментов.

— Лопнет?

— Так же лопнет, как и нефтяной пузырь, который формировался в минувшем мае, когда цена на нефть поднималась до 150–160 долларов за баррель. Лопнет — и сдуется моментально. Я думаю, что середина следующего года обернется катастрофой для многих инвесторов, которые вложились в американские ценные бумаги.

— Как, по Вашему мнению, отразятся на мировом банковском секторе консолидация и капитализация банковского бизнеса в США? Имеются в виду прежде всего четыре гиганта, формирующихся сейчас в Америке: Bank of America, Citigroup, JP Morgan Chase и Wells Fargo, которые скупают в настоящее время банки, находящиеся на грани банкротства.

— Правильно эти гиганты делают, что за бесценок забирают сетевые банки, обретая контроль над большими пространствами, где живут клиенты, желающие получать финансовые услуги. Такие действия усилят позиции этих институтов во всем мире.

— Как Вы оцениваете предложения по изменению глобальной финансовой архитектуры? И существуют ли какие-то реальные технологии для этого?

— Реальная технология для этого — унификация национальных законодательств, гармонизация учетного, финансового, анти-отмывочного законодательств и применение базельских принципов повсеместно, по крайней мере для крупных компаний и банков. Ну и, естественно, о чем я уже сказал, реорганизация международных финансовых институтов, которые должны принять участие в объеди-нении средств для решения инфраструктурных проблем, которые дадут синергетический эффект в интересах развития всего мира. Это касается не только России. То, о чем я говорил, в частности транспортные коридоры, касается и Средиземноморского региона. Там может произойти арабо-европейское территориально-региональное образование с помощью всевозможных коридоров. Перспективно также латиноамериканское направление. Огромный потенциал для взрывного экономического развития, которое еще даст в будущем возможности для стимулирования экономического роста во всем мире, имеет африканское направление. Не до конца освоенными являются и направления Китая, Индии. И вот здесь нужны межнациональные программы развития инфраструктуры, которые будут финансироваться из фондов международных финансовых институтов.

— Как Вы относитесь к национализации некоторыми государствами банков, что происходит, например, в Великобритании и Исландии? Что потом будет с этими банками?

— С точки зрения тактики подобные действия понятны. Потом государства будут их продавать. То есть это временная поддержка. По сути, делается выбор между социальными катаклизмами и развитием не на основе рынка. Выбирают в пользу снижения социальных последствий. Я думаю, что, как только ситуация успокоится, стабилизируется, эти банки будут продаваться в частные руки, потому что частный бизнес более эффективен, чем государственный.

— Как, по-вашему, кризис межбанковского кредитования, кризис ликвидности в мире — это причина или следствие?

— Конечно, следствие. Однако в данном случае следствие превращается в причину. Возникает своеобразный круговорот.

— Поскольку российская финансовая система все-таки тесно переплетена с мировой, каковы Ваши прогнозы для нашего банковского сектора?

— 2009 год будет очень тяжелым. Это будет год реструктуризации банковской системы, год ее выживаемости, год формирования новых сильных игроков на банковском рынке. Я имею в виду тех, которые благодаря этой реструктуризации будут иметь возможность успешно конкурировать с зарубежными финансовыми институтами.

— Похоже, в Ассоциации региональных банков России предвидели развитие кризисных явлений на мировых финансовых рынках, когда совместно с рейтинговым агентством «Эксперт РА» разрабатывали Концепцию раз-вития банковского сектора до 2020 года. В связи с этим что Вы можете сказать о зафиксированном в Концепции подходе к повышению роли рубля во внешнеторговых операциях?

— В Концепции мы отметили, что проводимые ныне необходимые меры по повышению конкурентоспособности банковской системы (повышение скорости платежей, снижение нормативов обязательного резервирования) ведут к росту денежного мультипликатора и денежной массы. Поэтому эти мероприятия должны реализовываться одновременно со стимулированием спроса на деньги. Одно из ключевых направлений политики по стимулированию спроса на деньги — вовлечение в финансовый оборот активов, пока не получивших оценки. Второе — более активное использование рубля в торговых расчетах с соседними странами. При использовании рубля в качестве расчетной валюты российские резиденты выигрывают за счет снижения транзакционных издержек при проведении трансграничных операций.

Конвертируемость рубля в узком смысле (полная конвертируемость) подразумевает либерализацию валютного законодательства, и эта задача уже решена. Конвертируемость рубля в широком смысле (свободная конвертируемость) подразумевает возможность проведения трансграничных финансовых операций в российской валюте.

В мире около 20 стран, валюты которых являются свободно конвертируемыми. Достижение статуса СКВ подразумевает формирование небольших остатков на счетах, необходимых для проведения транзакций. Создание сырьевых бирж с торговлей за рубли — лишь одна из очевидных мер по стимулированию спроса на рубли как валюту транз-акций, которая должна быть подкреплена постепенным снижением инфляции, структурной перестройкой и другими позитивными изменениями в экономике. Повышение доверия к рублю позволит в ближайшие годы отвязать динамику денежного предложения от факторов, определяемых внешней конъюнктурой.

Достижение свободной конвертируемости (получение статуса расчетной валюты) является мероприятием, которое возможно реализовать до 2015 года. Это будет способствовать росту спроса не столько со стороны нерезидентов, сколько со стороны российских экономических агентов за счет вытеснения из расчетов иных валют.

Ну, а резервный статус валюты достижим только при условии длительного периода макроэкономической стабильности, наличия емких финансовых рынков, на которых определяются цены российских и зарубежных активов. И, видимо, к этому нам надо стремиться в ближайшей перспективе, чтобы создать предпосылки для превращения российской валюты в резервную.

В Концепции обращается внимание на то, что к настоящему времени в государственных и квазигосударственных фондах различного назначения накоплено около 5 триллионов рублей. Несмотря на различное назначение (стерилизация, развитие экономики, страхование), важнейшая их функция — страховая. Чтобы эффективно выполнять страховую функцию, лишь небольшая часть этих средств должна оставаться вне финансового оборота. По нашим оценкам, до 4 триллионов средств фондов в той или иной форме можно вовлечь в национальный финансовый оборот. Среди приемлемых с точки зрения инфляционных последствий схем вовлечения — стимулирование «вмененных» сбережений и досрочное рефинансирование кредитов, замещающих внешнее фондирование. С учетом роста объема средств фондов суммарный эффект от вовлечения в течение полутора-двух лет 80% средств фондов мы оцениваем в 5–5,5 триллионов рублей.

— В зависимости от результатов проводимых в стране преобразований и макроэкономической ситуации Концепция предусматривает три базовых сценария развития банковского сектора, а именно: сценарий прорыва, инерционный сценарий и кризисный сценарий. Что нам сулят эти сценарии?

— Ну, начнем со сценария прорыва, который предполагает быстрый рост качественных и количественных характеристик банковской системы до уровня, адекватного потребностям экономики.

В Концепции по этому поводу записано следующее. Капитализация активов, развитие рефинансирования и другие меры поз-воляют нашей банковской системе уже к 2011–2013 годам эффективно решать экономические и социальные задачи. Снятие ограничений на развитие внутренней ресурс-ной базы и снижение банковских рисков будут стимулировать опережающий по сравнению с ростом ВВП рост банковских активов. По нашим оценкам, при таком развитии событий к 2020 году национальный финансовый сектор будет характеризоваться прием-лемым уровнем финансового суверенитета. К 2020 году банки смогут опираться на ресурсы населения и мощных национальных компаний, работающих в различных секторах экономики, а внешние ресурсы по системе не превысят 30% пассивов. Более того, снижение зависимости от внешних источников ресурсов и сбалансированная макроэкономическая политика существенно снижают вероятность возникновения кризисных явлений в банковском секторе в период 2009–2020 годов даже в условиях внешней нестабильности.

По мнению разработчиков Концепции, сценарий прорыва предполагает два пути развития в зависимости от темпов роста банковского сектора и небанковских финансовых институтов.

Вариант первый — опережающими темпами развиваются небанковские финансовые институты. Банковский сектор в таком случае обеспечивает их устойчивость, но не является «локомотивом» роста. В этом случае удается выйти на отношения активов банковского сектора к ВВП к 2020 году в 230% ВВП, при этом активы банков будут составлять около 65% активов финансового сектора.

Вариант второй — опережающими темпами развивается банковский сектор. Темпы его прироста превышают рост номинального ВВП на 10–12 процентных пунктов. В этом случае возможно увеличение соотношения «активы банков — ВВП» до 270–290%, а активы банков составят около 75–80% активов финансовых институтов.

В рамках сценария прорыва предполагаются быстрый рост (на 35–45% ежегодно) внутренней ресурсной базы, активное раз-витие внутренних институциональных инвесторов (страховщиков, НПФ).

— А что характерно для инерционного сценария развития?

— В рамках инерционного сценария ключевые ограничения, как в сфере укрепления внутренней ресурсной базы, так и в сфере расширения спроса на банковские услуги, сохранятся. Возможности по снижению зависимости от внешних рынков капитала не будут реализованы в полной мере. Хотя макроэкономические условия как в России, так и в мире в целом останутся достаточно благоприятными. Это сделает невозможным удов-летворение потребностей российских экономических агентов в качественных банковских услугах силами российских кредитных институтов.

Основная причина реализации инерционного сценария — медленная реализация мер, необходимых для развития финансового рынка, как это происходило в 2000–2007 годах. При таком варианте вплоть до 2015 года со-хранится высокая зависимость темпов роста от доступа к внешним ресурсам, что не поз-воляет говорить об экономическом суверенитете. В результате доля внешних ресурсов в периоды «дешевых денег» на внешнем рынке будет возрастать до 35–40% пассивов, а даже незначительное удорожание денег на внешнем рынке будет останавливать рост банковской системы и провоцировать мини-кризисы.

К моменту очередных президентских выборов в 2012 году ресурсы государства под давлением общественного мнения будут направлены на бюджетные инвестиции в экономику и отчасти на рекапитализацию госбанков, пострадавших от внешних шоков. По этой причине будет упущена возможность создания эффективно работающих схем рефинансирования, которые могли бы стать импульсом для развития национальных кредитных институтов.

В Концепции мы высказали предположение, что схема аутсорсинга финансовой системы будет демонтирована только к 2011–2012 годам, когда существенно сократятся госсбережения, как накопленные, так и текущие. Кроме того, к этому времени активные участники существующей аутсорсинговой схемы — контролируемые частным российским капиталом банки — будут вытес-нены на периферию банковской системы. Вероятно, на смену аутсорсингу придет модель гипертрофированного развития розничного кредитования, при которой располагающие дешевыми ресурсами иностранные банки будут кредитовать россиян под покупку потребительских товаров.

Длительная консервация схемы аутсорсинга финансовой системы означает, что финансовый сектор будет по-прежнему плохо справляться с трансформацией внутренних сбережений. Крупные компании продолжат получать ресурсы напрямую с мирового рынка, со временем возможен также перенос центров управления ликвидностью крупных холдингов из России ближе к мировым финансовым центрам.

В отсутствие специальных государственных программ по обеспечению равного доступа к финансовым услугам, укреплению доверия к банковскому сектору и повышению финансовой грамотности социальные аспекты в своей деятельности банки станут учитывать лишь при прямом давлении государства.

В 2010–2013 годах рекапитализированные после ипотечного кризиса иностранные банки начнут развивать активную экспансию на российский рынок, вытесняя или скупая частные российские банки. Благодаря сопутствующему притоку капитала активы банковской системы будут расти на 9–10% быстрее номинального ВВП. Активность иностранных банков обеспечит опережающий рост кредитования физических лиц. К 2014 году процесс размывания сегмента частных банков в целом завершится. После 2014 года произойдет медленное вытеснение госбанков. Темпы роста превысят рост номинального ВВП только на 4–5%. Значительная часть правовых институтов, обеспечивающих банковскую деятельность, будет отдана на аутсорсинг в другие страны.

По сути, инерционный сценарий ведет к стагнации внутренней ресурсной базы из-за сохранения аутсорсинга финансовой системы и низкого уровня вовлечения активов в финансовый оборот. Активный рост в рамках этого сценария возможен только в периоды «дешевых денег» на внешнем рынке. В рамках инерционного сценария темпы роста банковского сектора нестабильны, в среднем на 7–8 процентных пунктов превышают темп прироста номинального ВВП; к концу 2015 года банковские активы достигают 105–110% ВВП, к 2020 году — 135–140% ВВП.

— В чем еще разработчики Концепции видят различия между инерционным сценарием и сценарием прорыва?

— В Концепции отмечается, что при сохранении статус-кво большая часть внутренних сбережений вплоть до 2011 года генерируется государством. После этого вклад государства снижается, растет роль предприятий, в то время как норма сбережений остается на прежнем уровне. При реализации сценария прорыва пирамида сбережений переворачивается за счет снижения налогов и развития пенсионной системы. Государство прекращает накопление новых резервов, а в отдельные периоды допускает расходование накопленных резервов, его доля в структуре текущего валового накопления резко падает, хотя доля в совокупных активах снижается очень медленно.

Различия между инерционным сценарием и сценарием прорыва касаются и структуры банковского сектора. В случае реализации инерционного сценария частные банки достаточно быстро, в течение 4–5 лет, вытесняются на периферию банковской системы, оставляя госбанки наедине с мощными кредитными институтами, контролируемыми иностранными банками. Конкуренция между госбанками и иностранными кредитными организациями ужесточится, что обернется падением эффективности банков, контролируемых государством. Правительство, столкнувшись с неэффективностью госбанков, будет вынуждено либо поддерживать эти кредитные организации с помощью прямых вливаний и административных мер, либо приватизировать их.

Сценарий прорыва, напротив, предполагает, что до 2012 года несколько крупных частных банков диверсифицируют ресурсную базу за счет открытых размещений акций и других рыночных источников, а к 2015 году выйдут на мировой уровень как по финансовой мощности (о чем будет свидетельствовать вхождение в топ-200 банков мира), так и по уровню банковских технологий. Государственные и частные банки на паритетных началах участвуют в финансировании крупнейших инфраструктурных проектов.

— Что нас в соответствии с прогнозами Концепции ожидает в случае развития событий по кризисному сценарию?

— Как мы записали в Концепции, кризисный сценарий реализуется при условии, что в течение 2009–2020 годов «сработают» несколько серьезных риск-триггеров либо произойдут события, которые мы относим к разряду катастрофических.

Источник кризиса может быть как пре-имущественно внешним (длительный период нестабильности на финансовых рынках, снижение цен на нефть, ухудшение международных отношений), так и внутренним (политическая или макроэкономическая нестабильность, включая циклический спад).

В России существенное замедление экономической динамики может начаться уже в 2009 году, когда будет исчерпан эффект инвестиционного рывка 2007 года и обострится ряд ресурсных ограничений. Именно тогда могут реализоваться кредитные риски, накоп-ленные банками в период экономического роста.

Рецессия, связанная со снижением инвестиционной активности крупных предприятий, ударит прежде всего по банкам, ориентированным на корпоративное кредитование. Их темпы роста в таком случае резко упадут, а кредитные риски вырастут. Эти банки могут снизить свои риски, диверсифицируя вложения в реальный сектор за счет секторов, ориентированных на внутренний рынок, предприятий среднего и — при наличии соответствующих возможностей — малого бизнеса.

Если спад затронет и потребительский сектор, серьезно пострадают банки, занимающиеся розничным кредитованием. В сегменте кредитования физических лиц даже некоторое замедление экономической динамики может обернуться реализацией кредитных рисков. Позитивные прогнозы аналитиков и банкиров построены прежде всего на ожиданиях продолжения экономического роста и расширения внутреннего потребления. Предполагается, что новые заемщики, желающие потреблять «здесь и сейчас», продолжат покрывать потери банков от невозвратов за счет растущих доходов. Однако в условиях рецессии такой механизм перестанет работать.

Усиление волатильности валютного курса может стать еще одним вызовом устойчивости банковского сектора. В Отчете о развитии банковского сектора и банковского надзора в 2006 году приведены результаты стресс-тестирования по фактору укрепления рубля на 30% по отношению к доллару США и евро; потери банков в рамках этого сценария оказались незначительными. Однако с учетом того, что, по прогнозам, уже в 2009–2010 годах импорт превысит объем российского экспорта, более вероятным сценарием является снижение курса рубля по отношению к доллару.

Валютные риски, которые банки переложили на своих заемщиков, отчасти реализуются как кредитные: предприятия, не имеющие экспортной выручки, не смогут обслуживать кредиты, номинированные в подорожавших долларах. Ослабление рубля приведет также к оттоку части спекулятивного капитала, что снизит уровень ликвидности.

Первоисточником таких рисков являются валютные займы банков. Тем не менее отказаться от них не удастся и в среднесрочной перспективе: для обеспечения инвестиционных потребностей экономики внутренних сбережений явно недостаточно. Усилия регулятора должны быть направлены на то, чтобы российские банки выбрали умеренный уровень валютных рисков. В похожей ситуации казахстанские банки, например, выбрали более агрессивное наращивание валютных займов, что обернулось повышенной уязвимостью перед лицом многочисленных внешних угроз.

Частично такой риск-триггер, как нестабильность на финансовых рынках, уже реализовался в форме кризиса субстандартной ипотеки в США и последовавшей волны ухудшения ликвидности по всему миру. Основным источником кризиса в США явилась опасная связка секьюритизации «ипотечные кредиты subprime (в плавающих ставках) — банк — ипотечные ценные бумаги». Заемщики активно пользовались механизмами рефинансирования кредитов: в условиях роста стоимости залогов это было гораздо выгоднее, чем планомерное погашение. Однако когда рынок недвижимости встал, а цена заимствований резко выросла, заемщики оказались в ситуации, когда они не могли ни обслуживать подорожавшие кредиты, ни воспользоваться рефинансированием в условиях обесценения залогов. Именно после этих событий банковский сектор накрыла волна дефолтов по кредитам subprime. Однако большинство ипотечных портфелей были «упакованы» в MBS и CDO, и первой пострадавшей в кризисе стороной стали инвесторы, держатели ипотечных ценных бумаг. А главным последствием кризиса для глобальной финансовой системы явилась масштабная переоценка рисков инвестирования.

Вместе с тем с усложнением инфраструктуры финансовых рынков и развитием финансового инжиниринга спектр инструментов, риски по которым оценить довольно сложно, будет только расширяться. Вопрос о том, какой сегмент станет причиной следующего потрясения, остается открытым.

Последствия снижения цен на нефть и ряд других экспортных товаров будут достаточно болезненными для банковского сектора и российской экономики в целом, хотя у отраслей, ориентированных на внутренний спрос, будет больше времени, чтобы адаптироваться к новым условиям. Как и в случае «естественной» рецессии, важнейшим последствием экономического спада, вызванного внешними причинами, станет драматический рост кредитных рисков в корпоративном, а затем и розничном секторах. Кроме того, снижение цен на нефть способно кардинально изменить динамику валютных резервов, что окажет влияние на уровень ликвидности в экономике и банковском секторе.

Гипотетический сценарий ухудшения международных отношений предполагает более длительное воздействие таких факторов, как перебои при межбанковских расчетах или блокирование счетов российских банков. Динамичная внешнеполитическая обстановка не позволяет исключать такие неблагоприятные исходы, как обострение военно-политического противостояния в одном из регионов мира и связанные с этим искажения в мировых финансовых потоках. Опять же наи-более остро это скажется на уровне рисков ликвидности и рыночных рисков в банковской системе.

Катастрофическими, то есть ведущими к потере более 20% активов российских банков, могут оказаться сценарии, связанные с внешними шоками. И наша задача — избежать их.